«Тучи ходят хмуро»: защита Крымской весны на границе с Украиной

Существовала и угроза извне, ведь Крым активно пугали «поездами дружбы», набитыми радикалами. Назначенный министр обороны Украины мог отдать команду своим частям штурмовать полуостров. Чтобы этого не допустить, на границу Крыма с Украиной в ночь на 27 февраля выехал севастопольский «Беркут». Но одни бойцы спецподразделения явно бы не справились – нужна была поддержка населения.

Граждане подключились активно. Однако для успеха нужна была хорошая организация и четкая координация. Роль координатора на себя взял Олег Родивилов – на тот момент замдиректора украинского филиала Института стран СНГ, а ныне дипломат представительства МИД России в Симферополе. Ему предстояло наладить взаимодействие между гражданскими активистами и «Беркутом», помочь в обустройстве блокпостов, взять на себя процесс организации лагеря и обеспечения быта. Крыминформ попросил его рассказать о событиях тех дней: о задачах и целях поездки, трудностях, тонкостях организации, провокациях и их предотвращении. Предлагаем его воспоминания – от первого лица.

Не остаться равнодушным

Общий фон событий в Крыму был таков, что каждый человек хотел приложить какие-то силы, чем-то помочь общему делу – и защитить, и уберечь полуостров. Как вы знаете, к 26 февраля блокпосты уже стояли на въезде в Севастополь. Один из них, круглосуточный, в Верхнесадовом. Второй – где-то под Инкерманом. Был даже в итоге развернут пост на автовокзале, по сути, в центре Севастополя, что вызывало улыбку в некотором смысле. Но налицо имелось желание земляков уберечь свой дом от экспорта евромайдана. Однако, к сожалению, пришлось столкнуться с невысоким уровнем самоорганизации наших защитников, особенно в первые дни. Поэтому, с подачи наших севастопольских товарищей, мы поехали в Севастополь, чтобы лично пообщаться, обменяться информацией, узнать, что делается в городе-герое, осмотреться, а главное – организовать взаимодействие на будущее и расширить зону блокпостов до естественных границ Республики Крым – на Перекопе.

Фото ТАСС

По приезде быстро выяснилось, что большая часть севастопольского «Беркута» не собирается выполнять указы киевской хунты, подчиняться неконституционным органам управления на Украине, не спешит сдавать личное оружие, особенно после кровавых событий, когда у этого спецподразделения появились первые жертвы среди личного состава. Более того, «беркутята» были настроены не просто отсидеться в Севастополе, усиливая и без того оживленные и многолюдные городские блокпосты, а выдвинуться на Север Крыма и закрепиться там, на границе с Украиной.

Целью наших «беркутовцев» являлось исключить любые провокации в республике, прежде всего, разумеется, украинских радикалов, которые вполне могли тогда заехать в Крым, имея при себе огнестрельное оружие. Беспорядки в Киеве убедили крымских правоохранителей, что подобное негативное развитие событий в своем доме они на своем уровне могут вполне предотвратить. И эта возможность впоследствии, как мы знаем, нашими милиционерами была успешно реализована.

«Я не шучу»

Сказано – сделано, все по-мужски! «Беркут», усыпив бдительность уже успевших перекинуться на сторону неофашистов некоторых севастопольских сотрудников СБУ, в ночь на 27 февраля профессионально и скрытно выдвинулся двумя группами в сторону Перекопа и Чонгарского моста. Их автобусы шли к целям, по возможности, избегая шума и с готовностью отразить возможное вооруженное нападение. Туман и слякоть способствовали этому ночному маршу. А уже ранним утром они успешно развернули, поначалу немногочисленные, блокпосты на основных дорогах, связывающих Республику Крым с Украиной.

В 7.30 нас на Турецком валу, у так называемого «Хрущевского парка», было семь-восемь гражданских и, наверное, не ошибусь, 25 человек милиционеров «Беркута», прибывших на двух автобусах.

Для предотвращения возможных провокаций в отношении наших правоохранителей со стороны приезжих, уже напившихся кровью националистов (свежа была память о разгроме безоружной колонны крымских автобусов под Корсунь-Шевченковским), к тем же рубежам прибыли гражданские: симферопольская и евпаторийская группы, чуть позже – нижнегорская, которая выехала из своего райцентра на Чонгар сразу после утреннего митинга. Затем подъехала еще одна евпаторийская группа, которая, увидев, что тут может запахнуть жареным, развернула свои машины и, по сути, сбежала обратно.

К обеду подтянулись соседи из Армянска-Красноперекопска, представители Русской общины, а затем оповещенные ею неравнодушные жители этих городов. Общее количество людей к полудню было уже под 200. Подъехал еще «Беркут», скорее всего – это были ветераны, а также те, кто находился в момент ночного выхода наших защитников по каким-то причинам вне своего подразделения.

Ночью, пока ехали из Севастополя, я за 100 минут – пакет мобильного оператора – успел сделать около 40 звонков. Зная, что скоро останусь без связи, в том числе и из-за противодействия, я определил круг лиц, которым могу в два-три часа ночи позвонить, а также составил текст своего краткого сообщения-просьбы. Разговор примерно был такой: «Это я, вы меня, мой голос узнаете? Я трезвый, я не шучу, я прошу вас…». И дальше следовала задача, например: «К 10.00 на своем транспорте, с двумя-тремя спутниками, прибыть на «Чонгар», доложить старшему, затем – мне. Быть готовым ставить лагерь и там заночевать. Объяснять ничего до полудня не могу. Просыпайтесь! Останетесь дома – будете потом жалеть! Мы на вас надеемся!»

Впоследствии, некоторые на блокпосты и на связь не вышли. Например, часть «казаков» с местного рынка в Армянске, которые, при этом, много чего наобещали. Хочу отметить, что среди «отказников» не было женщин, все активистки – а их в списке звонков было около десятка – откликнулись, в той или иной форме поддержали нас.

Первые часы

На Турецком валу в первые утренние минуты при занятии обороны мы аккуратно сообщили работникам ГАИ, что созданы блокпосты и все присутствующие здесь теперь подчинены командиру «Беркута», предложив остаться тем, кто этого хочет. Они начали что-то сумбурно докладывать своему сонному руководству, а затем вскоре получили команду от местных начальников не вмешиваться, уйти по-тихому.

Их старший смены, в звании капитана, оказался достаточно адекватным: при расставании предложил оставить нам кипятильник, электропечку, извинился, что забирает подотчетный компьютер.

«Беркут» тут же приступил к досмотру въезжающего в Крым транспорта. Спокойно и профессионально. Наша задача, гражданских лиц, как мы её понимали, была в том, чтобы помогать довольно немногочисленному на тот момент «Беркуту» поддерживать правопорядок, не мешая милиционерам проверять проходящий транспорт. Одновременно – быть начеку, решительно вмешаться в любой возможный конфликт, если он произойдет. Мы были безоружной, но все же силой, и должны были, используя (желательно) численное превосходство, потеснить незваных провокаторов на сопредельную территорию – за Турецкий вал. Если бы мы не справлялись или против нас бы применяли оружие, тогда на защиту к нам пришел бы «Беркут», а позже, так понимаю, еще и «вежливые люди».

Следующей задачей первых суток стала организация лагеря, оборудование блокпостов, обогрев дежурных смен (а было холодно: мы ставили бочки и жгли в них дрова, мазут), а также организация вновь прибывающих к нам людей и отправка, после их проверки, группами на другие, пока не защищенные направления.

Справа наш лагерь прикрывал Северо-Крымский канал, слева – сам вал. Обойти или объехать блокпост без значительной потери времени уже было невозможно. Удаляться вглубь полуострова, имея в тылу, на границах полуострова, наши блокпосты, даже «майданутый» противник уже не мог себе позволить.

Революционная дисциплина

В целом для выполнения этих задач люди у нас к обеду уже были – даже в избытке. А вот с «революционной» дисциплиной в неорганизованном сегменте гражданских были постоянные проблемы. К тому же часть крымчан пыталась постоянно помогать «беркутятам» в их нелегкой работе – досмотре транспорта. Докучали им этим постоянно.

Бывали проблемы и с долей экстремальности. Прибегает, например, с нашей стороны, человек с «травматом», говорит, буду отстреливаться. Начинаем объяснять, что он не имеет права тут ходить, без формы и в панталонах, махать своим «стволом». Его могут принять за хулигана, он может, в конце концов, в спину «Беркуту» попасть. Если понимает – уходит (или хотя бы прячет оружие). Не понимает – приходится реагировать – где словом, где валенком по одному месту.
Кто-то прибегает с канистрой бензина, кричит, что будет делать «коктейли Молотова». Приходилось вновь успокаивать, объяснять им, что здесь им не евромайдан, это – не наши методы. Обиженные, бывало, пытались разборки устраивать, выяснять, кто главнее, приводить для разговора своих помощников, но и эти помыслы мы гасили – не то было место, есть задачи важнее: нам нужен был порядок и управляемость.

Или, например, все желают митинговать, а таскать мешки с песком или еще каким-то способом дооформлять нашу оборону – не желают. Гнали, конечно, с блокпоста всех пьяниц и дебоширов. Но таких внутренних конфликтов очень мало было, всего ничего.

Ночью излишек людей приходилось отгонять, упрашивать уйти с рубежа. Потому что ночь, темно, слабое освещение – прожекторы появились позже. Да и «Беркут» периодически предупреждал нас о возможных атаках на блокпост, у них ведь тогда действовала ближняя и дальняя разведки на подступах. А «лишние» люди, в полумраке, под фарами машин – это мишени. Да и потом при такой «ярмарке», в случае горячей фазы, было бы непонятно, кто свой, а кто чужой.

Днем – другое дело. Однако на вторые сутки людей стало так много (и все пытались лезть на самый краешек, к месту деятельности «Беркута», слишком часто перебегали дорогу, мешали транспорту, могли попасть под колеса), что начали ограничивать вход уже в сам блокпост. А он приобретал в некотором смысле уже военное значение, а значит, у нас появлялась необходимость защитить его и от внешнего нападения, и от внутренней дезорганизации или возможного теракта. При этом мы понимали, что блокпост находится на оживленной автотрассе, и поэтому его в принципе не спрячешь от глаз оппонентов. Соответственно, наш ответ мог быть лишь в массовости, но при условии хорошей организации и дисциплины.

Задача №1

Гражданские помогали в обеспечении быта для «Беркута»: предоставление средств связи, топлива, места для отдыха вне дежурств. Продукты, воду, теплые вещи и так далее местное население приносило своим защитникам в избытке. А такие трудноупотребимые в полевых условиях подарки, как мешки с мукой, крупами, закатки, мы, по мере возможности, отправляли обратно, в тыл – как правило, в ближайшие детсады и школы. Раз или два отвезли машинами соки и воду в соседние медучреждения, а заодно организовали взаимодействие и с ними – мало ли что. Нашим защитникам в форме старались готовить пищу и греть кипяток в отдельной посуде, соблюдая тут особые меры предосторожности, чтобы чего не случилось.

Въезжающих в Крым милицейские досмотры в целом не сильно огорчали, но конфликты, конечно, случались. На мой взгляд, как бывшего кадрового военного, последние месяцы перед Русской (Крымской) весной подорвали на Украине уважение граждан к собственным законами, пошатнули в некотором смысле понятия нравственности. А после того, как «ультрасы» и прочая шваль начала бегать с палками по коридорам киевских министерств, гоняться с битами за столичной милицией по улицам и площадям, ожидать пиетета к крымскому «Беркуту» со стороны агрессивных оппонентов из запрещенного в России за экстремизм «Правого сектора» было бы глупо.

Оценка действий наших правоохранителей на Севере Крыма, по моему субъективному мнению, зависела тогда еще и от политических взглядов проверяемых. Если человек, условно говоря, сторонник экстремистского «меджлиса» или за «Крым – украинский, або безлюдный!», то он мог фыркнуть в лицо, наговорить дерзостей нашим ребятам в форме, другим способом продемонстрировать свое неуважение «беркутятам» (но спустя сутки-двое таких «смельчаков» заметно поубавилось), а, отъехав с поста еще и наговорить про крымских милиционеров кучу небылиц и сплетен.

Подавляющее же большинство простых граждан (причем не только крымчане, но и жители материковой Украины) были довольны наводимым на блокпостах порядком. Эти граждане, наши сторонники, также открыто, чувствуя защищенность, выражали свое позитивное мнение. Кроме того, блокпост и его окрестности были полностью и круглосуточно наводнены нашими сторонниками. Это была наша территория, территория свободная от неофашизма! Поэтому гражданский шаг севастопольского «Беркута» в феврале 2014 года (и ранее, на морозных сквозняках в Киеве) и четыре года назад, и сегодня остается в ореоле людской любви, уважения и понимания.

На вторые сутки у «Беркута», по нашим прикидкам, было уже под 100 человек личного состава. Гражданских еще больше. Такая группа поддержки обеспечивала нам устойчивую «внутрикрымскую» безопасность. Чем больше нас было – тем легче нам было продемонстрировать оппонентам, что сюда лучше не соваться. Но оставались проблемы связи, транспорта, взаимовыручки. Число блокпостов росло, но они, их нахождение, режим работы и общие параметры были, скорее всего, уже раскрыты противником. Количество «правосеков» по информации разведки, на той стороне постоянно увеличивалось. В том числе и с оружием, а значит росла и вероятность негативных вызовов извне.

Локализация провокаций

Без провокаций извне, конечно, не обошлось. Пока мы организовывались, сторонники евромайдана пытались проехать в Крым по каким-то своим делам. Отличить уголовников-«правосеков» от нормальных людей, особенно если они на блокпосту «белые и пушистые», за короткий срок милицейского досмотра было очень непросто.

Радикалы брали с собой в путешествие биты, ножи, а иногда – «стволы» и боеприпасы. Были на границе и просто буйные, недовольные жизнью граждане, зараженные уже вирусом вседозволенности. Нередко ехали к нам тогда и «ксивомахатели», эдакие хозяева жизни: у них – и «Беркут» это знал – стволы есть почти наверняка. За первые трое суток, которые мне довелось пробыть на блокпостах в ходе организационных приграничных мероприятий, наши крымские милиционеры изъяли несколько сотен таких предметов. Транспорт шел интенсивно. Навскидку, примерно, на 100 человек одного разворачивали домой; на 500 человек у одного находили запрещенные предметы (точную статистику тогда никто не вел). При движении в несколько тысяч автомобилей в сутки – работы у севастопольцев было много.

К исходу первых суток, например, через только что организованный нами пункт пропуска «Завод Титан» попытался проехать грузовичек с почти тонной взрывчатки. Но для каких целей её везли в Крым? На карьер для заводских нужд, глушить рыбу или для чего-то еще?

В течение следующих суток «Беркут» готовился отбивать атаку превосходящих по численности сил, но у тех кишка оказалась тонка. Затем была информация о появлении у противника нескольких единиц «брони» и о его горячем желании нас подавить – но тоже не вышло. Информации в те дни было много. Не вся она была для распространения, подчас – неясной и мутной. Я вот знал о ситуации с грузовиком, а взрослый сын, который со мной был там – нет. Да и не задумывались много об этом: пресекли – хорошо, служим дальше, хуже было бы, если бы не пресекли. Не распространялись без лишней необходимости, особенно по телефонам. Работы своей было много – нам ведь нужно было локализовать, а не создавать провокации. Нашей целью было формирование спокойного фона на полуострове, предотвращение повторения киевских вакханалий у себя дома, сохранение межнационального мира и межконфессионального спокойствия, а не наоборот.

Флаг на границе

Особенно трудно мне, как координатору блокпостов, было одновременно работать и с обиженным на украинские СМИ «Беркутом» и с этими же самыми украинскими, крымскими, и, чуть позже, российскими СМИ, которые прибывали также с разными целями. Сложно было и в сжатые сроки выстроить среди гражданских активистов иерархию, позволяющую управлять массами, окультуривая их в некоторое подобие организации. В этом, конечно, огромное значение имел тогда наш «костяк»: Русская община Армянска (или, как мы тогда шутили «армянско-русская» община), а также понимание большинством пришедших тогда поддержать севастопольский «Беркут», что именно в сплоченности кроется наш успех.

Фото с сайта zzackon.ru

Всего было организовано шесть блокпостов на границе с Украиной. «Турвал» и «Титан» – на Перекопе, «Чонгар» – на джанкойском направлении. Это были основные пункты пропуска транзитного автотранспорта, они и сегодня работают в виде пограничных КПП. Еще три «заслона» были локальными: две дамбы на Сиваше у Перекопа и застава на Арабатской стрелке. Плюс, пункт реагирования на железнодорожной станции Джанкой, который, как мы тогда представляли, надо тоже было прикрыть от возможного несанкционированного проникновения и порчи.

Через какой-то промежуток времени «Беркут», обеспечив безопасность северных подходов в Республику Крым, сменился уже на российских пограничников. Впоследствии нашу общую с севастопольцами работу оценили, в целом, положительно, в том числе в кругу «вежливых» – что нам, нынешним гражданским, конечно, импонировало. В таком же позитивном ключе ее впоследствии оценило и нынешнее руководство Крыма. В любом случае, ЧП на границах не произошло, провокации были локализованы, а «Беркут» задачу свою полностью и, слава Богу, без потерь выполнил. Поднял флаг и не опустил его – это его главная заслуга!