Александр Ф. Скляр: «Я абсолютно убежден, что крымчане ощущали себя русскими всегда» (ФОТО)

Чувство Родины вы назвали «сверхинтимным». «Это то место, которое заставляет сильнее трепыхаться, биться твое сердце, которое возбуждает в тебе какие-то ощущения, которые невозможно ни с чем другим сравнить...» А если уйти от частного и перейти в глобальную плоскость: Родина – это Россия. Ведь для крымчан решение, принятое каждым из нас на референдуме, с одной стороны очень личное, а с другой оно повлияло на жизнь целой страны.

Я абсолютно убежден, что крымчане ощущали себя русскими всегда. Другое дело, что когда я в студенческие годы в 1977 году приезжал в Крым, у меня не было ощущения, что я приезжаю на Украину. Я приезжал в СССР, но в него входил и Крым, и у нас никогда в голове не было, что ты как бы на Украине. Но если уж СССР суждено было распасться, то по всем законам человеческим и божеским, Крым, конечно, является частью России, а не Украины.

По воли одного идиота он был передан, в силу совершенно личных амбиций, которые тогда присутствовали в голове у этого негодяя. Ему нужно было, чтобы украинская партийная верхушка проголосовала за него, чтобы он стал генсеком. Вот для чего он отдал Украине Крым. Ребята, если мы подумаем – это такой бред с точки зрения справедливости божеской, это абсолютно неправомерное действо. Значит, оно и должно было быть нивелировано, элиминировано, и по факту Крым, конечно же, является Россией. А кто за него кровь проливал?! Кто кровь проливал?! О чем «Севастопольские рассказы» Льва Николаевича Толстого?! Это кто там, турки что ли за него кровь проливали или какие-нибудь арабы, австралийцы, американцы или французы?! Мы! Мы – русские проливали за него кровь! Весь Крымский полуостров полит кровью русского человека! Кому он еще должен принадлежать и с какой стати он должен принадлежать Украине?!

Севастополь на Крымском полуострове позиционирует себя достаточно обособленно. Разделяете ли Вы Севастополь и Крым, и какой регион любите больше?

Севастополь и должен быть обособленным, у него особый статус. Потому что он в первую очередь крупнейшая военно-морская база. Какая-то часть Севастополя должна оставаться закрытой и будет таковой. Я специально приехал в сентябре без концертов в Крым, поселился в Балаклаве и хотел своими глазами без концертной спешки увидеть Крым, как бы вкусить его. Кроме Балаклавы, я побывал в Севастополе и Евпатории. Должен вам сказать, что для меня нет особой разницы между Севастополем и остальным Крымом , за исключением одного: Севастополь – это город, овеянный легендарной военной славой. Это каждый русский человек знает. Он этим гордится. Героическая оборона Севастополя является частью нашей истории, которую мы должны помнить. Мне очень приятно, что в этом смысле я увидел в Севастополе. Я увидел, как мощно сделан мемориал «35-я береговая батарея». Я там побывал и это произвело на меня очень сильное впечатление. Не только тем, как он отлично сделан по самому высокому стандарту, но и еще я просто много узнал. Я увидел, какой страшной, трагической страницей была Оборона Севастополя, и сколько же там пролито нашей крови, сколько там пало наших героических людей, сколько потом там было взято в плен. Я весь погрузился в это, и на меня оно произвело неизгладимое впечатление. Мне нужно еще какое-то время, чтобы все это уложилось в моей душе и, вполне вероятно, что это выльется в какую-то песню. Пока не вылилось. Как это произошло в Евпатории, когда там первый раз побывал Высоцкий на съемках фильма, по-моему, в 1973 году. Когда ему рассказали о героическом евпаторийском десанте, у него родилась одна из самых мощных песен Великой Отечественной, которая называется «Черные бушлаты». У меня пока такой песни не вылилось, но я, по крайней мере, понял и почувствовал, как должен был чувствовать Высоцкий, когда он побывал в Евпатории.

Я, кстати, тоже заехал в этот город, увидел потрясающий памятник Евпаторийскому десанту. Он очень мощный. Я никогда его до этого не видел. Так что я тоже, как видите, знакомлюсь с Крымом сам, постепенно. А в Балаклаве, конечно, сходил в музей подводных лодок. До этого я о нем только слышал, никогда не бывал. Но когда я увидел, что он из себя представлял, вот этот грот, целый плавучий подземный город. Мне даже как-то стало обидно, что все, что было сделано трудом наших людей, теперь просто музей. Я понимаю, что туда уже современные лодки не загонишь просто в силу других размеров. Но мне стало жалко, что все это осталось просто, как музей, но слава Богу, что хотя бы как музей.

В 2014 году по событиям на Донбассе Вы написали песню «Миллионы». Долго она, говоря вашими словами, «выливалась»?

У стиха, у песни своя жизнь. Она может не сразу, и даже не спустя два-три месяца, она может через год появиться, через два. Она живет своей какой-то жизнью. Вызревает в тебе по каким-то своим законам. Песня по Донбассу вызрела достаточно быстро и не очень долго писалась. За считанные часы. Это бывает крайне редко у меня.

Александр Феликсович, на Ваш взгляд, что изменилось в Крыму с 2014 года?

Мне кажется, три года – это небольшой исторический срок. И поэтому вряд ли мне возможно увидеть и так вот вам объективно сказать, как изменился Крым и как изменились крымчане. Мне кажется, что в Крыму, во-первых, стали больше строить. До нас в Москве это доходит, мы об этом слышим и читаем, и здесь можем в этом убедится, когда приезжаем. Явно, что начали вкладывать деньги в инфраструктуру Крыма… Видимо, взят курс на то, чтобы он стал снова самым крупным курортом, и не просто крупным по величине, а крупным по благоустройству. А благоустройство, как вы знаете, это вещь длинная, это быстро не делается. Но я думаю, что то, что строится уже сейчас, мост, который явится самым удобным способом пребывания жителей всей нашей России в Крым – это, конечно, колоссальная вещь.

Второе, что невозможно не заметить человеку, который прилетел три года назад и сейчас приезжает – это какими фантастическими темпами развивается аэропорт... И плюс я много читал и знаю об этом, потому как беседовал с людьми здесь, когда приезжал, знаю о том, что многие захваченные во время украинского владения Крымом прибрежные территории, начали возвращать опять в общее пользование народу... Увидеть много я не могу. Но, скажем, по Гурзуфу – видел своими глазами.

Первый раз я приехал в Гурзуф 41 год назад. И ездил несколько лет подряд, будучи студентом. Это было мое любимое место летнего пребывания. Поэтому я очень хорошо Гурзуф себе представляю и помню по тому времени. И вот когда я приехал за год или за два до вхождения Крыма опять в состав России, я увидел совсем удручающую картину, совсем не похожим на тот, каким я видел его в юношестве. Он был частью закрыт, перекрыт. Явно те места, где мы когда-то студентами открыто бродили, отдыхали, веселились и получали удовольствие, они перегорожены. Насколько я понимаю, именно о них идет речь и их сносят, и правильно делают.

Не от гурзуфских ли воспоминаний так часто в ваших песнях звучит тема моря?

Это все тянется с впечатлений детства, которые оказываются одними из самых важных в твоей жизни, от того, какие книжки ты в детстве читал. А я в детстве читал в том числе и книги про морские путешествия. Они до сих пор у меня одни из самых любимых. Я имею ввиду Стивенсона «Остров сокровищ», «Моби Дик» Мелвилла или всевозможные морские путешествия Жюля Верна. Просто кто-то эти впечатления забывает, а кто-то с ними остается на протяжении жизни. И мне было проще. И потому как несколько лет подряд посещал Гурзуф, и, будучи музыкантом, думал о стихах и музыке вообще, о том, что такое музыка. Для меня наиболее точное сравнение музыки – это сравнение с водной стихией, а это море, это безбрежный океан. Именно море меня привлекает и в прямом смысле. Я тоскую по морю, если я долго на нем не бываю. И в смысле символическом. Символически для меня море – это важная стихия, потому что она олицетворяет дух музыки. Отсюда «Песни моряков». Отсюда моя одна из самых важных для меня песен, которая называется «Корабли не тонут», а потом как продолжение этой темы «Песни моряков. Часть 2», где я спел свои любимые морские песни, которые со мной долгие годы. Я не моряк, который ходил по морю, я моряк, который живет с морской стихией в душе.