Дмитрий Ворона: Ялтинский форум пройдет в уникальном формате

В бизнесе есть такое понятие как упущенная прибыль. Что Крым потерял с объективно необходимой отменой ЯМЭФ?

Отмены Ялтинского форума как раз и не было. Мы его перенесли на следующий период, продумали уже новые форматы с учетом новых вызовов, угроз, с которыми мы столкнулись – человечество в таких масштабах, наверное, сталкивается в современной истории впервые с чем-то подобным. В последний раз такой катаклизм порядка 100 лет назад происходил.

В новом формате мы пригласим меньше людей, особенно из-за границы, но все желающие дистанционно примут участие. Будем работать в цифровом режиме: видеоконференции, онлайн-доклады, работа с «удаленной» аудиторией. Возможно, мы организуем несколько площадок по разным регионам России, а часть сохраним в Ялте – для крымчан и севастопольцев.

Более чем уверен, что все-таки в апреле следующего года форум пройдет уже с учетом всех требований Роспотребнадзора и всех новых веяний и новых возможностей. Он нужен: каждый форум призван установить диалог – между представителями бизнес-сообщества и руководством республики, федерации, непосредственно самими производителями, бизнесменами из разных сфер. Это нужно для знакомства с Крымом, потому что полуостров для большинства остается «терра инкогнито».

Вы много общались с инвесторами. Можете как-то обобщить данные, чего им не хватает в Крыму? Какие самые главные запросы?

Для любого инвестора самое главное – это тишина и стабильность его инвестиции и получения дохода. В Крыму еще примешивается сюда определенная доля патриотизма, гордости за то, что произошло. Люди хотят инвестировать в Крым даже вопреки тому, что здесь может быть где-то в чем-то не так интересно или даже если сроки окупаемости проект чуть больше, чем они привыкли в других регионах.

С другой стороны, конечно же, пугает инфраструктурная отсталость Крыма по сравнению с другими регионами Российской Федерации. Крупному бизнесу необходимы большие запасы мощностей в любом направлении – электроэнергия, газ, вода, транспортная доступность. И мы видим, что, например, с водой у нас проблемы. Вместе с тем, запустилась трасса «Таврида», что облегчает доставку грузов. Заработало железнодорожное сообщение, пусть и через Джанкой. Но остаются неопределенность и непонимание инвестором того, что будет через два года. Главное, чего инвесторы ждут от республики – это четких, понятных правил игры, даже если они будут растянуты по времени.

То есть нужна предсказуемость?

Нужна стабильность, предсказуемость и последовательность в реализации инвестиционной политики, в реализации политики взаимоотношений с бизнесом. Это главные вещи. Во всем остальном бизнес сам разберется, где что взять, где какие направления развивать и так далее. Ни один бизнесмен, который умеет зарабатывать деньги и понимает, как это делается, не вложит их туда, где он не увидит нормальную, стабильную прибыль либо какие-то бонусы для себя с репутационной точки зрения.

Есть проекты, которые требует больших инвестиций, так называемых «длинных» денег и желательно дешевых. Такие деньги – только у крупных банков, поэтому сейчас задача правительства – привлечение дешевого кредитного ресурса в республику, потому что инвестор должен работать и в республике, и на материке по одинаковым правилам, и стоимость денег для инвестора должна быть примерно одинакова.

Бизнесу главное не мешать, дать ему стабильные и понятные правила игры. Ничего больше бизнесменам не надо. И, конечно, минимизация бюрократических преград – кстати, такую дерегуляцию проповедует Аксёнов.

Есть прецеденты привлечения денег частных крупных системных российских банков в Крым?

Такие прецеденты есть, но говорить о них мы в открытом интервью не будем в силу того, что мы хотим поощрять крупный частный капитал приходить в Крым и должны учитывать, что вокруг нас очень много политики. Кстати, Ялтинский форум – это же событие не только экономическое, хоть он и называется международным экономическим форумом. Тем не менее, это очень крупное политическое событие, когда мы заявляем о себе, когда мы позволяем людям из разных стран, с разных континентов встречаться здесь, беседовать, обмениваться мыслями, в том числе о развитии всей территории.

Очень редко разговор с представителями других государств идет исключительно про экономику. Обычно это беседа, в которой диалог переходит на тему нового мироустройства, нового мирового порядка. Поэтому здесь нельзя говорить только про какие-то экономические эффекты. Есть еще и международная политическая повестка.

Наверху, конечно, принимаются правильные решения и декларируются правильные цели. Но чем ниже инвестор опускается по кабинетам, до конкретных исполнителей, тем сложнее ему становится. Что с этим можно сделать? Опыт человека, который реформировал целые отрасли, пусть и в другом государстве.

На тот момент, когда я реформировал отрасли на Украине, я приезжал и в Крым в том числе, и мы проводили реформы здесь так же. Состояние дел и ситуации в целом сразу становится видно – что было, что стало.

Передо мной всегда стояли задачи придумывать идеи и реформировать ту или иную отрасль. Практически вся моя биография на госслужбе связана с достаточно частыми сменами направлений деятельности. Сначала это было министерство экологии, где я с 2006 года был заместителем министра – главным государственным экологическим инспектором. Мы собственно создали эту систему экоинспекций. Раньше у нас территориальные управления экологии выдавали некие разрешения и сами же контролировали исполнение – о соблюдении норм и правил даже говорить не приходилось. Мы же создали независимую систему: одни выдают разрешения – другие проверяют правильность их выдачи и исполнения. Уже за три месяца действия реформы эффективность деятельности экологических инспекций превзошла весь предыдущий год. В дальнейшем качество работы только росло.

Была создана государственная служба, которая наконец-то занялась заповедниками – начала систематизировать информацию, устанавливать и защищать их границы.

Мы провели реформу системы выдачи лицензий на разработку недр и внедрили аукционы, после чего карьеры уже не уходили за бесценок.

Нам также удалось создать Национальное агентство экологических инвестиции – структуру, которая впоследствии смогла совершить одну из самых крупных сделок в истории Киотского протокола о сокращении выбросов парниковых газов. По факту государство Украина продало квоты Японии на сумму около 400 млн евро. И хотя документы подписывал другой человек, но реализовывать освоение средств тоже пришлось нам в 2010 году, когда я работал уже замминистра внутренних дел. Тогда мы на эти деньги закупили 2,5 тысячи автомобилей Toyota Prius для МВД, заменив еще советский автопарк, и реализовали в Крыму проекты на сумму около 80 млн евро – речь идет об утеплении школ, замене окон и так далее.

Как куратор Агентства земельных ресурсов я начал цифровизацию кадастровой карты Украины: требовался перевод более 150 вариантов систем координат, по которым были выстроены кадастровые карты, в единую карту. Выявили массу нестыковок на всех уровнях. Пришлось очень жестко продавливать не только реформу, но и выбивать деньги на нее.

В министерстве внутренних дел все реформы шли на фоне финансирования системы на уровне 50% от потребности – фактически денег хватало только на зарплату и минимальные расходы для обеспечения жизнедеятельности системы МВД. Пришлось заниматься вопросами глобальной реформы со слиянием министерств и ведомств: необходимо было объединить аппараты, которые выполняли одну и ту же функцию – обеспечение нормального функционирования страны в различные периоды. Концепция была реализована уже постмайданной властью крайне непрофессионально – какими-то клоунами, приглашенными из-за границы. Испортили хорошую концепцию с объединением МЧС и МВД, Погранслужбы и миграционной службы, когда объединяются управленческие аппараты, структура материально-технического снабжения и так далее.

Мы же инициировали отмену техосмотров, несмотря на сопротивление системы, создали сервисные центры. Мне пришлось создавать государственную миграционную службу как гражданский орган, работу которого МВД лишь координирует. И тоже – через невероятное сопротивление на местах.

Но больше всего ваше имя упоминалось в связи с реформой системы регистрации прав, если не ошибаюсь.

Да, в министерстве юстиции пришлось реформировать и систему регистрации недвижимости, и записи актов гражданского состояния, и создания бизнеса, и регистрации СМИ и политических партий. Причем мы увязали эту систему с работой нотариата, других министерств и ведомств, органов местного самоуправления. Здесь пришлось бороться с системой БТИ – выдачей абсолютно ненужных справок и избыточными полномочиями. Мы просто поломали эту систему, и как показала практика, это было единственно верное решение. Потому что создание прозрачного цифрового механизма регистрации, который мы задействовали, сломало коррупционные схемы и устранило очереди. Мы тогда привлекли нотариат – каждый нотариус стал регистратором по тем сделкам, которые они осуществляли, под контролем минюста. Считаю, что такая реформа нужна и в России.

С учетом этого и ряда других шагов Украина сделала очень серьезный рывок в рейтинге Doing Business, поднявшись более чем на 60 пунктов и войдя в первую сотню стран рейтинга. Для РФ звучит смешно, а для Украины это был настоящий прорыв.

Нам также удалось избавиться от «услуг» частных компаний, которые за сумасшедшие деньги вели государственные реестры. Подобное противостояние в период работы в МВД было у меня с одной из частных корпораций, которая печатала паспорта граждан Украины, водительские удостоверения и другие документы. Нам удалось вернуть эту функцию государству.

Если коротко резюмировать. В вопросах дерегуляции и работы с непосредственным чиновником надо для себя сформировать две главные вещи: у каждого чиновника должно быть очень мало места для маневра и необходима цифровизация всех процессов. Потому что только лишь максимальная прозрачность всех процессов позволяет добиться сокращения бюрократических препон.

Регламентирование сроков принятия решений. Их сокращение ускорит процессы по дистанции проекта?

Я всегда за разумное сокращение сроков не во вред качеству. По ряду инвестпроектов мы наблюдаем ответы местных администраций, которые впопыхах даны на запросы госорганов, лишь бы успеть в срок. И мы вынуждены заходить на очередной круг согласований.

Вопрос санкций. У нас в республике принято свысока к ним относиться, во всяком случае публично. Тем не менее, эффект от них есть, отрицать это сложно. Вы можете оценить этот эффект?

Для бизнес-сообщества любые ограничения – это очень плохо. Поэтому любой бизнесмен, который привык работать в рамках мировой корпоративной культуры, который привык хранить свои деньги в Москве, но при этом иметь возможность их проинвестировать в любую страну мира или любой регион собственной страны, конечно же, испытывает дискомфорт. Но запретный плод всегда сладок, и хочется сделать вопреки. И проблема санкций не так волнует людей, у которых есть деньги и которые готовы инвестировать.

Гораздо больше сказались коронавирусные ограничения, рынки сбыта стали падать, люди перестали ходить в магазины, брать продукцию. Но здесь государственная поддержка пришла на федеральном уровне. Мне приятно это отмечать по сравнению с Украиной, я явно вижу, как это должно работать в правильной развитой стране с хорошей, сильной, мощной экономикой.

В части же санкционных ограничений, действительно, самое значительное из них ощущается в банковской сфере, я бы даже сказал – финансово-кредитной. Но уверен, что прорывы не за горами, готовятся хорошие и правильные проекты.

Опять же в качестве компенсатора санкционных проблем создана свободная экономическая зона, которая предоставляет льготы, равных которым не найдешь на территории Европы, потому что реализованы действительно правильные продуманные решения по налоговой системе, по освобождению от уплаты налога на прибыль, частично по заработным платам и так далее.

Выполняет ли Корпорация развития Крыма поставленную перед ней задачу? И способна ли Корпорация развития заменить, хотя бы в экономической части, все эти форумы, конференции и так далее?

Корпорация развития – это лишь инструмент правительства, один из десятков. Корпорация развития как акционерное общество может, в том числе, заниматься бизнесом, на своем примере показывать инвесторам, что надо делать, куда инвестировать, возможно выступать в каких-то проектах соинвестором или сопровождающим экспертом. Основная ее роль – это бизнес-ангел для инвестора в Крыму, который буквально на руках проносит этого инвестора по разным институтам, по различным согласованиям, и в том числе помогает правительству видеть, где же проблема, где спотыкается инвестиция, куда обратить внимание, где необходимо дополнительное регулирование либо дерегулирование.

Роль Корпорации в том, чтобы на одном языке разговаривать с потенциальными инвесторами. Там должны работать люди, которые понимают инвестора, понимают его проблемы, большинство из них должно быть привлечено из частного сектора, но должна быть там и часть людей, которые умеют правильно лоббировать внутри государственного механизма. И тогда эта синергия может быть очень положительна. Я уверен в том, что Корпорация при правильном ее применении может глобально изменить мнение о республике как о месте, в котором действительно рады инвестору, но заменить форумы с их непосредственным человеческим общением она неспособна.

Насколько жизнеспособна модель, при которой республика будет соинвестором, совладельцем и, соответственно, прямым выгодополучателем от проекта?

Я уверен в том, что для Республики Крым – это одна из главных и самых правильных возможностей привлечения инвесторов. Гораздо правильнее развиваться по системе, которая, например, развивалась в Калужской области. Мы ездили смотреть этот опыт, перенимать его. Система, которую они выстраивали у себя, и вообще российская система, в которой выстраивалось привлечение инвесторов, включала предложение готовой площадки с подведенными коммуникациями – вот она, в распоряжении, становитесь, стройте, делайте. Такая система, в которой не надо оформлять землю дополнительно, в которой не надо придумывать себе возможности подключения.

Да, придется проинвестировать в подведение электроэнергии от ближайшей подстанции в 300 метрах, но у тебя уже есть на это разрешение. У тебя уже есть согласование, в рамках которого ты дальше выполняешь свои функции как инвестор. Для любого инвестора очень важно сокращение времени между инвестицией и ее возвратом. Чем быстрее возвращается инвестиция, тем интереснее инвестировать.

Соответственно, если вся подготовительная работа будет вынесена за скобки и от инвестора будет необходимо просто проинвестировать в готовую площадку, получить свою долю в 70-80% в бизнесе, то это надо обсуждать, смотреть, вырабатывать общие правила. Конечно, это будет гораздо интереснее, и окупаемость инвестиций наступит гораздо быстрее.

В нашем разговоре мы никак не можем обойти тему вашего прошлого. После назначения советником главы Крыма было ощущение, что вам припомнили все. А что из украинского прошлого вам не хотелось бы вспоминать?

Я всегда стараюсь поступать так, чтобы мне не было стыдно за конкретный поступок в любой момент моей жизни. Когда ты вынужден принимать решение, и за тобой идет большое количество людей, и на тебя все смотрят как на человека, который должен вести за собой, то любые сомнения после того, как принято решение, отбрасывают назад всех и вредят любому делу.

Поэтому я доволен и благодарен Богу и судьбе за все, что мне пришлось пережить. Скучно не было никогда: прожить такое количество революций, потрясений основ государственности, даже основ культурных ценностей, межнациональных отношений, когда действительно меняется вокруг все. Я прожил во времена перемен половину своей жизни: вначале это Советский Союз был, потом оранжевая революция, потом очередная борьба за власть между Тимошенко и Януковичем, очередные незаконные увольнения, восстановления, после этого какая-то эпоха стабильности и вот еще одна революция, которая смела все.

А можно поподробнее, чем вы занимались между 2014 и 2017 годом?

Адвокатская практика. Мы создали достаточно действенный механизм по защите от политических преследований как граждан Украины, так и других государств. В том числе мы защищали многих коллег, которые вынуждены были уехать из Украины.

Очень много людей осталось – тех, кто не смог убежать, не захотел уехать, не захотел что-то менять. У нас был огромный пласт работы, в рамках которой пришлось выравнивать ситуацию и действительно оказывать адвокатскую помощь людям в их проблемах.

Плюс к этому я максимально пытался в законном порядке поддерживать определенные политические изменения, возвращение к здравому смыслу в украинской политике, максимально поддерживать здравые силы, которые были на тот момент там внутри. Но с определенного момента я понял, что Украина перестала быть субъектом международных отношений и стала объектом. После этого я принял решение о переезде.

Было что-то переломное, после чего вы решили уехать? И почему в Крым все-таки?

Крым – это прекрасный регион нашей страны, с Крымом неразрывно связана вся моя жизнь. Начиная с трехлетнего возраста Крым был частью моей жизни каждый год как минимум несколько месяцев. Все, что здесь происходило, по-настоящему отдавалось в сердце.

Как человек, рожденный в УССР, я искренне считал и считаю себя гражданином вот той большой страны, которая у нас была, и искренне сожалею о ее распаде и о том, что происходило в дальнейшем. В Крыму я продолжал и продолжаю заниматься адвокатской деятельностью, в том числе на территории Украины, и защищать людей от произвола, который, к сожалению, не слишком изменился между президентством Порошенко и Зеленского.

Я не могу сейчас раскрывать имена наших клиентов, но практически все случаи, которые вы как журналисты слышите о проблемах крымчан на территории Украины, решаются нашими адвокатами.

Кроме этого что-то еще связывает с Украиной? Сторонний бизнес, уголовные дела, родственники?

Слава Богу, в рамках уголовных дел мы разобрались за несколько лет, которые я еще находился на той территории, со всеми претензиями правоохранительных органов. В рамках уголовных дел я множество раз был опрошен как свидетель. Из того, что мне известно, подозреваемым я не являюсь ни в одном из дел, соответственно, каких-то явных проблем, претензий на сегодняшний день я на той стороне не имею.

С точки зрения ситуации общественно-политической, я не вижу целесообразности в своем дальнейшем проживании на территории Украины в данный момент. Я действительно искренне хочу, чтобы Украина и Россия были вместе, существовали в едином поле – так, как это было в момент моего рождения, и готов приложить к этому максимум усилий. Но жить в Киеве я не хочу.

Вы родились в Донецке, и ваша карьера прочно ассоциируется с так называемыми «донецкими». Повторив путь многих из них, вы теперь работаете в Крыму. Это совпадение или Крым как-то притягивает?

Повторюсь, с Крымом неразрывно связана моя жизнь. Три региона в стране, в рамках которых вся моя жизнь прошла: Донецк, Киев и Крым. Первое путешествие с родителями – Крым, первое путешествие с женой – Крым, первое путешествие с детьми – Крым.

Это часть меня, часть моей жизни. В Крыму я себя чувствую как дома. К сожалению, в месте моего рождения, на Донбассе, сегодня идет война, война гражданская, жесточайшая, в рамках которой получилось так, что с одной стороны люди, с которыми я рос, учился в школе и институте, а с другой стороны люди, с которыми я работал в МВД и, к сожалению, они были вынуждены исполнять незаконные приказы своих руководителей.

Так получилось, что и с той, и с другой стороны находились и находятся люди, которых я хорошо знаю. Все, что я мог сделать для того, чтобы остановить это братоубийство – я сделал, но думаю, что это не тема для интервью.

То, что Крым для меня является регионом домашним, регионом по-настоящему близким, с которым связаны очень многие воспоминания, очень многие жизненные ситуации – это и стало причиной того, что я дома.

Насчет «донецких» могу сказать одно. Не стоит противопоставлять один регион другому. Были донецкие, были львовские, были крымские, но мы все работали в одной стране. Сейчас в Крыму работают липецкие, якутские, орловские, московские – все граждане России. Они все вместе здесь работают на благо Крыма. По большому счету, мы все люди, рожденные в Советском Союзе, мы все люди из одной большой страны, мы – один большой народ, и я уверен, что мы и дальше будем вместе, найдем в себе силы объединиться, найдем в себе силы прекратить разъединение и начать объединение.

В своей жизни я действительно работал со многими, как вы говорите, «донецкими». Среди них были как профессионалы, достойные и уважаемые люди, так и те, кому я руки не подам. Я привык отвечать только за свои слова и поступки. За них мне точно не стыдно.

А есть люди, о которых, спустя годы, вы можете сказать, что знакомством с ними вы не гордитесь?

Те люди, которые совершили предательство своего народа, совершили революцию, перевороты на территории Украины, и которых я знал на разных этапах жизни. Искренне сожалею, что в свое время не смог распознать весь тот вред и урон, которые эти люди нанесут в будущем. Потому что если бы мог, я бы предпринял гораздо больше усилий, чтобы не допустить всего того беспредела, который произошел на Украине.

Какие цели перед собой ставите в Крыму?

Я очень хочу помочь республике развиваться, очень хочу помочь преодолеть проблемы, которые, к сожалению, созданы отчасти санкциями, отчасти действиями националистов и всяких активистов, проходимцев, которые перекрывают электроэнергию, воду, придумывают всевозможные глупости, мешают мореходству, нормальному авиационному сообщению и так далее.

Искренне хочу, чтобы Крым процветал, развивался, чтобы этот регион стал настоящей жемчужиной Российской Федерации, и чтобы этот регион был настоящей жемчужиной большой страны, в которую, я уверен, мы опять объединимся. Повторюсь: считаю, что мы один народ.