Михаил Радченко: "Если бы сдались Аджимушкай и Севастополь, мы бы с вами сегодня не встретились"

Керчь, 17 апреля. Крыминформ. 87-летний Михаил Петрович Радченко поражает своей энергией. Бодрый, любит пошутить. Живет один, хотя у него пять внуков и много правнуков. Они часто приезжают к нему в небольшой домик в поселке Аджимушкай под Керчью. Тот самый Аджимушкай, где с мая до конца октября 1942 года в глубоких каменоломнях держал оборону против фашистов подземный советский гарнизон. Михаил Петрович был одним из участников этой обороны.

Он родился в Аджимушкае. Когда началась война, ему было 14.

Радченко не был тихим парнем. В первую оккупацию Керчи вместе с тремя друзьями решил создать подпольную организацию и вредить немцам. Но не повезло. В поселке был склад со взрывчаткой, которую использовали для добычи камня. Уходя, советские войска склад заминировали. Товарищи Михаила пытались пробраться в него и набрать динамита. В результате произошел взрыв такой силы, что ни от склада, ни от его друзей не осталось ничего.

Но 14-летний Михаил искал способ завладеть оружием. В соседнем доме, где расселили немцев, хотел выкрасть винтовку. Вошел фашист. Михаил толкнул его в грудь и побежал к каменоломням. Немец выбежал, но догнать парня не смог. Так Радченко и пришлось прятаться до начала Керченско-Феодосийской десантной операции, когда город был освобожден.

Ему хотелось помочь армии. Добровольцем вызвался везти сухари советским бойцам на Ак-Монайские позиции. Обе лошади были слепые на один глаз, поводья из телефонного кабеля. Стояли сильные морозы. Но он доехал, хоть руки задеревенели от холода. Там, в поселке Батальное, вблизи передовой, его, полураздетого и замерзшего, увидел один старшина. Он принес парню ботинки, портянки и ватник. "Это были первые ботинки в моей жизни", – говорит Михаил Петрович.

В Аджимушкае находился резерв Крымского фронта. Сюда прибывали войска с большой земли и отправлялись на Ак-Монайские позиции. Когда наступательная операция завершилась контрнаступлением гитлеровцев, в районе Керчи скопились отступающие советские войска.

"Здесь было тысяч триста. Люди шли к переправе, но переправляться было не на чем – кто брал шины, кто доски. Паника была, организации никакой. А в воздухе на низкой высоте - до 10 немецких самолетов одновременно. Бросали бомбы, расстреливали людей в упор на бреющем полете", – рассказывает Михаил Петрович.

Когда сдерживать наступающих немцев уже не было сил, оставшиеся войска из резерва Крымфронта решили спуститься в каменоломни для продолжения борьбы.

"Не могу сказать, сколько их было точно. 10 тысяч или больше – очень много казалось. С ними спустились немало аджимушкайских семей и жителей города, особенно из района завода Войкова. Это был единственный способ укрыться от постоянных обстрелов и бомбежек. Мы с матерью и братом тоже пошли", – говорит Радченко.

По его словам, после первой газовой атаки многие жители вышли из каменоломен. Под землей остались в основном военные. Руководство гарнизона не мешало гражданским выходить. Немцы выстраивали людей, сортировали – кого в тюрьму, кого на работы, но большинству вышедших удалось выжить.

Вышла и семья Радченко. А он остался под землей, решил воевать дальше. Продолжалась борьба с врагом, голодом и жаждой. Сначала была возможность скрытно выходить на поверхность – недалеко росли пшеница и ячмень, их собирали, растирали и приносили в каменоломни.

"Ели все, что не скрипело на зубах – траву, мышей, крыс. Про крыс говорили: обрезайте лапы и голову, потому что бегают по трупам, может быть трупный яд. У нас было много сахара, но он принес огромный вред. Люди ели сахар, пили воду. Пухли от этого", – вспоминает Михаил Петрович.

Выходы из каменоломен были взорваны, путь к колодцам отрезан. Через каждые 6-8 метров доты. Фашисты устраивали газовые атаки, взрывы и обвалы поземных сводов. Но аджимушкайцы более двух месяцев вели активные боевые действия, из-за чего немцы были вынуждены перебросить в район каменоломен половину своих войск, находившихся в Керчи. Раз в две недели производилась разведка боем, в ходе которой люди решались на отчаянные отважные поступки. Из-за нехватки воды аджимушкайцы под пулями совершали вылазки к колодцам.

"Помню, видел – солдата в одном бою ранило при вылазке, он мог сдаться и остаться там, но упорно полз обратно, потому что знал: там, на глубине, советская земля", – говорит Радченко.

По его словам, в подземелье у бойцов был высокий боевой дух. Проводили собрания, слушали советское радио. Михаил Петрович с уважением вспоминает первого командира гарнизона Павла Ягунова, подполковника Бурмина. Но самые теплые воспоминания у него о старшем батальонном комиссаре Парахине. "Он для меня был как отец", – говорит Михаил Радченко.

На вылазки его, подростка, не брали. Но при необходимости он брал оружие, как и все, и стрелял во врага. В один из боев ему в район глаза попал осколок разорвавшейся гранаты. Так и лишился потом зрения на один глаз. Ветеран вспоминает, что больше всего бойцов гибло от ранений - лечить было нечем.

Тяжелым ударом для защитников каменоломен стало известие о том, что пал Севастополь. Они еще боролись, но горстка измученных, оставшихся в живых партизан уже не могла оказывать серьезное сопротивление.

"Это было 26 сентября 1942 года. Парахин мне сказал: сегодня ты должен покинуть каменоломни. Я пробрался к отдаленному выходу и незаметно вышел на поверхность", – вспоминает Михаил Радченко.

Он скрывался в селе, но вскоре его выдал кто-то из местных – за партизан немцы назначили хорошее вознаграждение. Радченко забрали в гестапо. Там хотели расстрелять, но мать вымолила сохранить жизнь 15-летнему парню. 35 жителей Аджимушкая подписались в гестапо за то, что берут на себя ответственность за него.

Его переправили в местную тюрьму, а затем – в лагерь в поселке Булганак под Керчью. Там Михаил занимался добычей камня. Суточная норма была огромной – надо было вырезать 32 камня, иначе не давали еду. Но Радченко норму выполнял, несмотря на свой юный возраст.

Так он дождался освобождения Керчи в апреле 1944 года. А когда появилась возможность, пошел добровольцем на фронт в подразделение воздушного оповещения, наблюдения и связи. Войну окончил под Берлином.

"Помню, было 8 мая 1945 года. Нас в комендатуру отправили за Эльбу. Вечером уснул в машине. И вдруг со всех сторон началась сильная стрельба. Я проснулся, а мне кричат: "Миша, война закончилась!". Я никогда не видел, чтобы столько плакали мужчины. От радости плакали", – говорит Михаил Петрович.

Радченко не может точно сказать, сколько защитников Аджимушкайских каменоломен сумели выжить. По его словам, в 1977 году на встречу однополчан пришли 136 человек. Сейчас из них живы единицы.

Михаила Петровича не раз спрашивали, почему тогда, в 1942 году, он по своей воле остался в каменоломнях с остальными, почему не сдался и не вышел, как многие односельчане. Он отвечает просто: "Почему не сдался? Но ведь если бы сдались Аджимушкай, Брестская крепость, Ленинград, Севастополь, мы бы с вами сегодня не встретились и не сидели бы здесь".